Статья 1. Основные начала семейного законодательства
Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.
Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав.
Семейный Кодекс Российской Федерации
№ 223-ФЗ от 29.12.1995.
Обычное право ваховских остяков, естественно, в соответствии с родовым укладом жизни, более тщательно и подробно предусматривает брак, развод, наследование и опеку, т.н. те моменты, которые так характерны для родового устройства.
Шатилов М.Б.
Ваховские остяки. – Тюмень, 2000. – С. 138.
«Само слово «семья» у хантов отсутствует, при обозначении данного понятия пользуются описательными выражениями. Говоря о своих семейных и родственных отношениях, скажут: ма щи тыхлтэл хоятʻя человек из такого-то гнезда’. Есть ещё выражения: и ратн хоятат ʻлюди одного очагаʼ, и хот хоятат ʻлюди из одного дома’.
Талигина Н.М.
Заметки о семье и браке сынских хантов
// Народы Северо-Западной Сибири. – Вып. 6. – Томск, 1998. – С. 21.
Предположительно с XVIII–XIX вв. в общественной структуре хантов и ненцев всё большую роль начинает играть семья.
…основой хантыйской, мансийской и ненецкой семьи являлись кровные родственники, живущие в одном жилище. В понимании северных хантов хот нэӊхет «люди одного дома» и в ненецком ӊопой мяд чеӆ «живущие в одном чуме» означали одинаковое понятие – «семья». Северные ханты и манси при обозначении семьи используют выражение и рат ёх (хант.), включающее родственников по крови и свойству, и акв рут махум (манс.): «одного родства» … Жители д. Пугоры Берёзовского района под семьёй подразумевали йи хот тэл, йи тыхал тэл «один полный дом, одно гнездо»… Мансийский термин кол тагыл и хантыйский – хотенг хаатех означают «наполнение дома», в значении «семья». О благополучном доме, о дружной семье сургутские ханты говорят оӆмǝӊ қот «дом лёгких снов». У казымских хантов с понятиями «семья», «родственники» ассоциировалось словосочетание рәт ёх «люди очага». В буквальном выражении хантыйское рәт означает «очаг, место огня в жилище». Для сравнения укажем, что у северных хантов рат – очажный лист, на котором разводили огонь. Н.М. Талигина приводит ряд выражений, определяющих семейно-родовые отношения, идентичные понятию «семья» у сынских хантов: и рат хоятат «люди одного очага» и хоят хоятат «люди из одного дома» [Талигина. 1998 а. С. 21], что, по мнению Е.В. Переваловой, соответствует определению кровных родственников, ведущих происхождение от одного корня (предка) [Перевалова. 2005. С. 64]. Интересно отметить, что на медвежьем празднике казымских хантов заключительные песни ап rаχtә ӓrәχ исполняли «люди одного дома», то есть кровные родственники, но только мужчины [Мифология хантов. 2000. С. 121].
Сподина В.И.
Человек в традиционной картине мира
(на материалах обских угров и самодийцев). – Ханты-Мансийск, 2017. – С. 182,183-184.
Инициация (лат., initio «начинать, посвящать, вводить в культовые таинства», initiatio, «совершение таинств, мистерий») – переход индивида из одного статуса в другой и обряд, оформляющий этот переход. Обряды инициации также называются переходными или посвятительными [1,543]. Обряд инициации сопровождается разнообразными посвятительными церемониями и по ряду признаков имеет сходство с особой группой обрядов перехода – обрядами жизненного цикла (рождение, свадьба, похороны). Общий и главный признак обрядов инициации и обрядов жизненного цикла – это трёхчастность, т.е. сам процесс перехода совершается в три этапа: изоляция (отделение человека от старого окружения и разрыв с прошлым), промежуточное состояние (временная смерть) и рождение (воссоединение с коллективом, но уже в новом качестве) [2, 168-169].
Возрастные мужские инициации представляют собой систему обрядов, знаменующих переход юноши из ранга подростка в ранг взрослого мужчины. Только человек, прошедший обряды инициаций, считался полноправным членом коллектива, приобретал право вступления в брак.Не прошедшие инициации рассматривались как мальчики, независимо от возраста. Такова социальная функция обряда. Главной и сокровенной частью возрастных инициаций юношей являются посвящения открывающие неофитам таинства. Ими освящается любое ритуальное действие,с ними так или иначе связана необходимость пройти через боль испытаний, а также именно они, в конечном счете, дают право на новый социальный статус [3, 31].
Попова С.А.
Фольклорные и реальные сакральные помещения в обрядах мужских возрастных инициаций
// Филологические исследования обско-угорских языков: традиции, новации, итоги, перспективы:
Материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции XII Югорские чтения
(20 декабря 2013 г., Ханты-Мансийск). – Тюмень, 2014. – С.165 – 173.
Семейные обряды были известны человечеству с древнейших времен. Это комплекс регламентированных традицией обычаев и обрядов, обеспечивающих ритуальное оформление переломных событий, разделявших цикл жизни человека на отдельные этапы: рождение, свадьба, смерть. Традиционные нормы поведения людей в критические моменты их семейной и общественной жизни складывались тысячелетиями в виде стереотипных обрядовых действий. Издавна и повсеместно такого рода чрезвычайные ситуации, резко выделявшиеся на общем фоне привычного бытия,находились в центре внимания человеческих обществ.В течение жизни многих поколений были выработаны многообразные системы символических действий, направленных на то, чтобы обеспечить контроль над развитием событий в наиболее знаменательные или необычные моменты, отвратить связанные с ними опасности и, преодолеть испытание с наименьшими потерями и наибольшей пользой для затронутых им лиц.
В совокупности этих действий находятся упомянутые “обряды перехода”, и наиболее значительными среди них являются те, что относятся к жизни семьи: свадебные, родильные и погребальные. Обряды жизненного цикла являются важными компонентами традиционной культуры изучаемого нами народа хантов.
… хранителями и руководителями этих обрядов в самом хантыйском обществе являются женщины.
Талигина Н.М.
Обряды жизненного цикла у сынских хантов. – Томск, 2004. – С. 3-4.
В религиозной системе и практической деятельности отмечается наличие представлений о большом количестве разнообразных сверхъестественных существ. Одни из них определяют семейные отношения, другие дают удачу в охоте и рыбной ловле, третьи приносят болезни…
Где же хранились основные постулаты мировоззрения, правила отправления культов, правила исполнения инициаций, знания о различных видах табу? Все это хранилось в тайниках семейной памяти. Здесь неукоснительно соблюдался принцип половозрастного разделения, согласно которому лица, переведённые в очередной социальный или возрастной статус, получают дополнительные знания об обрядах.
Попова С.А.
Обряды перехода в традиционной культуре манси. – Томск, 2003. – С. 20-21.
Представление о свадьбе как наиболее правомочном акте оформления брака продолжает прочно жить в сознании людей до наших дней… Свадьба считалась настолько обязательной, что даже в случаях брака уводом исполнялись традиционные обряды. Главной причиной такой приверженности к свадебному ритуалу можно считать силу традиций. согласно которым благополучие вступивших в брак зависело от того, насколько полно и правильно совершались свадебные обряды.
Талигина Н.М.
Обряды жизненного цикла у сынских хантов. – Томск, 2004. – С.19.
…в каждой юрте жили люди одной фамилии. Жители нескольких юрт хоронили в одном месте. В Варьегане, например, хоронят ханты (разные фамилии), ненцы и русские. Представителям одной фамилии нельзя заключать браки до четвертого поколения, после трех поколений можно.(Пос. Варьеган, П.Н. Казымкин)
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 66.
…в каждой юрте жили люди одной фамилии. Жители нескольких юрт хоронили в одном месте. В Варьегане, например, хоронят ханты (разные фамилии), ненцы и русские. Представителям одной фамилии нельзя заключать браки до четвертого поколения, после трех поколений можно.(Пос. Варьеган, П.Н. Казымкин)
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 66.
Обряд сватовства (В урт) в общих чертах совпадал у васюганских, александровских и ваховских хантов, однако выявляется и ряд отличительных моментов. Родители отправляли сына либо ехали также сами со сватом в поселение, где они наметили невесту, будущий жених иногда даже не знал о цели поездки. У александровских хантов родители посылали в дом будущей невесты платок. Оставив платок у себя, родители невесты давали понять, что они не возражают против сватовства.
Выбирай невесту не на игрище, а на работе.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 65.
Сватом (Вю ур-ку; В ур-ку, урт-ку, урткоYэлта-ку) мог быть родственник — брат, или дядя, или любой человек; желательно лишь, чтобы он имел опыт в подобных делах. Его обязательными атрибутами были посох (соYjуY) и платок. Первый представлял собой черемуховую палку, на ней вырезали наискось узкую непрерывную полоску коры. На Васюгане в нижней части посоха вырезали лицо человека, а на верхний конец накидывали свернутый жгутом платок, концы которого спускались вниз и перекрещивались несколько раз на посохе; иногда платок накидывали в развернутом виде.На Васюгане сват и жених повязывали через плечо свернутый жгутом платок, очевидно, подражание русскому полотенцу. У александровских хантов вырезали на посохе крест и другие рисунки.
Жених (нингынта-ку,маj-ку.Термины маj-ку — жених — и маjни — невеста — являются однокоренными со словом маjэлта — дарить, гостить.) или его родители везли с собой вино и подарки. Приехавшие останавливались у посторонних или оставались на своем транспорте. Сват, постукивая посохом, первым шел в дом невесты (Вю выня; В мщни, ун’ы), где после приветствий и поклонов произносил традиционную фразу: «Пришел спросить человека» или: «Мы идем дружбу делать». Родители по обычаю встречали такие заявления молча, сват же продолжал: «Я буду ходить до тех пор, пока не согласитесь, одну обувь изношу, другую надену и все буду ходить».
Первый визит свата не имел видимых результатов, о чем он сообщал жениху. При втором посещении сват также пытался вызвать на разговор родителей невесты, но они продолжали молчать. На Вахе для третьего визита жених давал бутылку вина, и, если отец невесты принимал угощение, это означало его согласие на ведение переговоров. У александровских хантов родители в знак согласия накидывали свату на посох платок. При получении отказа сватовство прекращалось и более не возобновлялось, при согласии же через свата посылались женихом подарки для родителей невесты. У александровских хантов сват вначале накрывал головы невесты и ее матери большими платками, под которыми они сидели до прихода свата с новыми подарками. Во время последующих переговоров родители невесты по обычаю приписывали своей дочери мнимые недостатки, сват сообщал об этом жениху и родителям, а те заверяли, что «им такую и надо». Если у невесты был добрачный ребенок, его судьба решалась во время сватовства, он мог остаться у родителей невесты или перейти в дом мужа. Наконец, родители невесты называли первоначальный размер выкупа (Вю т’ан; В тан, оУил’моУэлна — букв.: невесты доля, пай) и начинался торг. На Вахе окончательная сделка совершалась на 16 визите свата. Если жених соглашался с названным окончательно размером выкупа, то часть его вносил сразу. Выкуп осознавался хантами как плата отцу за затраты на воспитание дочери, которая уходит из семьи в том возрасте, когда она могла бы вознаградить его своей рабочей силой. Размер выкупа в целом был небольшим. На Васюгане за невесту-девочку давали 10-20 руб. и полведра водки, а за совершеннолетнюю — от 20 до 50 руб., сукно на кафтан невесте, ситцевое платье матери и одно-два ведра водки отцу либо деньги — от 50 до 500 руб.; могли дать одну шкуру росомахи. Под влиянием русских в выкуп стали включать лошадей с упряжью или золото. Таковым же был выкуп у александровских и ваховских хантов, у последних включались также олени — два или четыре.
В процессе сватовства невеста не принимала участия, иногда даже уходила в другой дом. На Васюгане одна из старших родственниц могла уговаривать невесту, но фактически ее мнение не учитывалось, и иногда по отношению к сопротивлявшейся девушке применяли физическую силу. Жених и особенно невеста в ходе церемоний, связанных с заключением брака, испытывали чувство неловкости и стыда. После соглашения о размере выкупа жених в сопровождении свата шел в жилище невесты. Последняя надевала платье, специально сшитое для такого случая, но отличающееся от обычной лишь большей длины, или просто новое платье и ожидала жениха в установленном по этому поводу пологе. На Васюгане невеста иногда имела белое платье, расшитое бусами, но это явное заимствование от русских. Там они сидели некоторое время спиной друг к другу. По нашим данным, жених и невеста садились на приготовленную для них постель, их накрывали платком и махали другим платком над головами от жениха к невесте, как бы соединяя их. Между тем для них кипятили чайник, ставили столик, и они пили чай из одного блюдца. Здесь девушка впервые закрывала платком лицо, если присутствовали люди, перед которыми она обязана это делать по обычаю.
Начинался второй акт — свадебное угощение (маjпарры). Он был несложен по обрядовому оформлению и по воззрениям народа имел маловажное значение. Угощение чаем или водкой (по обычаю александровцев, водку распивали из котла) шло со стороны жениха, приглашались родственники и желающие. Оно длилось до трех дней, а если у жениха было много водки, то и дольше. Для ночлега жених и невеста пользовались приготовленной для них общей постелью, но первую ночь (по другим данным— семь ночей) спали, повернувшись спиной друг к другу. Несколько дней жених оставался жить в доме невесты и работал на правах члена семьи, иногда этот срок растягивался до полугода, а если в семье невесты не было взрослых мужчин, то муж мог оставаться здесь навсегда.
Отъезд невесты в дом жениха определялся во время сватовства. Он мог состояться сразу, независимо от того, внесен ли выкуп полностью, или после выплаты последнего. Если невеста оставалась временно в доме родителей, то по соглашению с ними жених мог ее посещать на правах мужа. Невеста отправлялась в дом будущего мужа, как правило, с приданым, но оно не было безусловным. На необязательность этого момента указывает, с нашей точки зрения, отсутствие переговоров о нем во время сватовства. В сознании народа необходимость приданого обусловливалась лишь общественным мнением: «чтобы не подумали, что невеста совсем бедно живет». Об этом же может свидетельствовать отсутствие специального термина «приданое». На Вахе его называли описательно jкколтула — из дома принесла, а на Васюгане — шай, последний термин применялся по отношению к любому набору вещей. Характерно также, что в приданое входили большей частью женские атрибуты: берестяная коробка для посуды, личная одежда и обувь, полог и лишь иногда олени, лошади, коровы. Обычай запрещал включать в приданое собаку (Васюган).
При отъезде невесты родители погружали ее приданое на лодку или нарту, брали невесту за руки и выводили из дома, она кланялась дому и родителям, прощалась с ними. Затем приглашали ехать жениха: «пора ехать, дорога дальняя». Последний приговор справедливо рассматривался как реминисценция древнего обычая брать невесту из дальних мест. На первой нарте ехал отец или старший брат жениха, далее следовала нарта жениха, к которой привязывалась нарта невесты. Женщины и дети поселения вырубали к этому времени березовые крюки и задерживали ими нарту или лодку невесты. Жених бросал им деньги или мелкие вещи для откупа.
На Васюгане у отдельных фамилий существовали определенные места, проезжая которые впервые, невеста должна была исполнять древние обычаи. Так, если Синарбины везли невесту в Озерное, то она должна была закрыть лицо платком и не смотреть, куда ее везут, иначе она могла якобы ослепнуть. Смотреть ей разрешалось лишь после того, как она повесит игольник на священную сосну. В пути из пос. Айполово в Озерное находился Нирэм-муры-чвор, проезжая который, невеста должна была изображать негромкий плач, «нюнить».
На притоке Васюгана Нюрольке было особое место Jунка-мjнкам-вын’а. Проезжая мимо него, невесты, взятые Ангалиными, надували живот и рот, а на берегу им следовало повесить игольник и украшение в косы.
Подъехав к своему новому жилищу, невеста не должна была заходить в него самостоятельно.Первым туда входил жених и говорил условную фразу, например: «Там человек сидит». Присутствующие знали, в чем дело, и хозяйка заводила за руку невесту в дом. У александровских хантов отмечено, что невесту снимали с лодки или нарты и ставили на игольник перед входом, затем дважды обводили внутри жилища, невеста при этом помахивала платком. На Вахе ее обводили трижды (по солнцу) вокруг жилища, невеста слегка кланялась в его сторону. Если приезд совершался в сопровождении свата, то приобщение к новому жилищу производилось его женой. С этого момента брак считался заключенным и молодые назывались мужем и женой. Для них устраивали вновь чаепитие, затем начиналось второе свадебное угощение (Вю вын’а-парры), на котором жена могла угостить родителей мужа привезенным из дома вином. На Васюгане через неделю после переезда в дом мужа женщина подвешивала игольник на черемуховое дерево на жертвенном месте, расположенном ниже юрт Пеноровых. На Вахе было принято посещение молодыми родителей жены спустя некоторое время после заключения брака. На Васюгане брак мог быть легко расторгнут, если женщине не нравилась жизнь в новой семье.
ПОНЯТИЯ
ЭКЗОГА́МИЯ, -и, ж. этнографический обычай, запрещающий браки между мужчинами и женщинами одного и того же рода, племени, характерный для первобытнообщинного строя.
[От греч. ’έξω — вне и γάμος — брак]
Известны были также случаи брака убегом или похищением, чаще всего с согласия невесты. Обычно молодые, спустя некоторое время, отправлялись в дом родителей жены и просили у них прощения. Следовало примирение, и вопрос о выкупе отпадал. Брак похищением известен с древности, особенно в быту кочевников, каковыми некогда являлись и угры.
Начиная с XVIII в. практиковалось венчание в церкви, но этот акт осознавался хантами как нечто внешнее, навязанное попами, и не вытеснил народных обычаев.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С.183-187.
Под понятием “форма брака” имеются в виду условия, на которых заключался брак. Таким условием может быть установившаяся на основе обычая традиция, по которой юноша имел брачные права на девушку на основании родовых, вернее межродовых, связей.
На Сыне до сих пор в традиционном обществе главными являются браки покупкой. Хотя нужно оговориться, что эта форма брака стала относительно символичной. За редким исключением. молодые женятся по взаимному согласию, при этом имитируют браки покупкой. Часто выкуп и приданое уравновешивают друг друга.
Вторая форма брака убегом, добровольное желание девушки покинуть родной дом родителей. В этом случае и приданое. и выкуп за невесту присутствовали в полной мере.
Приданое и выкуп зависели от материального состояния обеих сторон. Иногда под формой брака “убегом” понимали похищение девушки. Отголоски этих традиций проигрывалисьво время свадебных обрядов у представителей фратрии…
Существовали браки обменом пелтащ ман.
К редким бракам относились левиратные браки. Если умирал старший брат, на его вдове должен был жениться младший брат. Это делалось по двум причинам: чтобы сохранить в семье поголовье оленьего стада; чтобы не отдавать детей на сторону, чужим людям. Старший брат мог жениться на вдове младшего…
Старые, почти забытые формы брака отработкой, по договорённости ястантамнявремнан.
Очень редкими были браки хота лонан вентху – зять, вошедший в дом к тестю, или хот вэн
Талигина Н.М.
Обряды жизненного цикла сынских ханты. Томск, 2004. – С. 17-18.
Про молодого человека, создавшего семью, говорили: лув нэ тус «он женщину привел, привёз».Неженатого мужчину называли велмащ ху «одинокий, отдельный мужчина». Про девушку, когда она выходила замуж, говорили, – «за спину мужчины ушла» или апащи хоят хоща манс – «к чужому, незнакомому человеку ушла». Незамужнюю, молодую девушку называли ёлнл ултыэви «дома (у родителей) проживающая девушка». Девушку 25-27 лет и старше называли энмам эви «выросшая (засидевшаяся) девушка», иногда добавляли шики «большая. великая», подчеркивая, что она действительно уже перешла возрастные границы для невесты.
Талигина Н.М.
Заметки о семье и браке сынских хантов // Народы Северо-Западной Сибири. – Вып. 6. – Томск, 1998. – С. 21
То же: Талигина Н.М. Обряды жизненного цикла сынских ханты. Томск, 2004. – С . 15.
На основе упомянутого выше тотемизма у многих народов, как известно, возникает явление известное под именем «экзогамия», т.е. обычай, согласно которому браки между лицами, принадлежащими к одной и той же родовой группе, имеющие одного родоначальника, строго воспрещены, считаются кровосмесительством. По вопросу происхождения «экзогамии» существует несколько теорий (Мак-Ленан, Спенсер, Лоббок, Дюргейм), и весьма многие исследователи отмечают это явление у малокультурных народов как один из признаков родового быта, как средство самозащиты рода от разложения и даже вырождения на почве близких по крови браков.
Шатилов М.Б.
Ваховские остяки. – Тюмень, 2000. – С. 132.
Заключение брака именовалось по-разному: на Васюгане и’улаку ӛнтәвәлт — вместе сошлись, нингынта — жениться; на Вахе и’уула-мӛнтӛ — сойтись, пожениться, куjынта, куjынтӛлли — выходить замуж, каслинта, нингынтӛУӛлта — жениться. Ведущую роль в этом событии играли родители брачующихся, решающее слово принадлежало отцу. Если у невесты не было отца, ее судьбу решала мать; если не было и матери, вопрос о браке решался братом отца или матери. Желание молодых принималось во внимание редко, и браки по любви могли произойти, если случайно совпадало желание молодых и родителей. Юноша и девушка, любившие друг друга, могли встречаться лишь случайно, не было принято назначать свидания и открыто проявлять свои симпатии.
На Вахе существовал интересный обычай условного наречения в супруги новорожденному ребенку кого-либо из пожилых людей, при этом соблюдались экзогамные нормы. Дети знали об этом, часто навещали своих «супругов», последние относились к ним с особым вниманием: делали подарки, много играли с ними и т.д. Брак мог не состояться.
Брачным возрастом для юноши считались 16—18 лет, для девушки — от 13 до 14 лет. Иногда просватывали малолетних, но будущие супруги оставались, как правило, жить в своих семьях до брачного возраста, лишь родители жениха присылали родителям невесты платок, чтобы ее не могли отдать в жены другому. Невеста могла также перейти с момента сватовства в дом будущего мужа и воспитываться там. Нередко наблюдалось возрастное несоответствие супругов, при этом разница в возрасте бывала весьма значительной — до 40 лет, старшей могла быть и женщина.
С наступлением брачного возраста юноши его родители во время поездок присматривались к девушкам тех семей, с которыми можно было вступить в брак согласно нормам экзогамии. Главными достоинствами будущей невесты считались здоровье и трудолюбие, ее внешние качества учитывались мало. Добрачные связи девушки вызывали осуждение, но большим пороком это не считалось, впрочем, такие случаи были редки.
По обычаю ваховцев, старшего сына, который должен был отделиться, старались женить на женщине, уже бывшей замужем и умеющей самостоятельно вести хозяйство. Жена младшего сына, остающегося жить с родителями, попадала под опеку его матери, поэтому можно было взять неопытную в хозяйственном отношении молодую девушку.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.: Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С.182-183.
У хантов не женились сродные брат и сестра, а у ненцев женились. У хантов родные не могут жениться. Если близкая родня, то скажут: рtdtм опи, рtdtм ляdвbм/ (Кто считается близкой родней, а кто дальней – объяснить не может – Н.Л.). Родители поженившихся называли друг друга каннам ики, каннам ими (о родителях супругов), других родственников поженившихся людей называли с добавлением термина кtнам. (Пос. Варьеган, П.И. Казымкина. Т. 4. Л. 56)
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 66.
Несколько очагов-pam образовывали родственное объединение, в основе которого лежали представления о единстве происхождения, общем культе и запрете взаимных браков. Такое родственное сообщество называлось сир (сыр), что обычно переводится как «род»… Распространенное у обских манси и хантов понятие sir В. Н. Чернецов также определял как «род» (например, в выражении mui sir хо — «какого рода человек»)…Сир восточных хантов В. М. Кулемзин и Н. В. Лукина переводят как «доля» или «часть»… По нашим полевым данным, в толковании хантами понятия сир (сыр), помимо общепринятого значения «род», обнаруживаются примечательные оттенки. 3. Н. Лозямова переводит сыр как «родство», а сир (щир) как «подобие». По словамТ.Е. Серасхова, «когда, говоря о роде, добавляешь сир, вроде как сказочнее получается». Сургутские ханты характеризуют род – сир как «один выводок». Примерно в том же значении сынские и шурышкарские ханты используют выражения и сир рут («одна порода») или и пугот («одна стая»). Людей одного рода северные ханты называют и сир, часто добавляя русское по происхождению слово рут. При этом рут (рот, род) дополняет выражение значением «русский род» (кровные родственники одной фамилии), тогда как понятие сир содержит в себе смысл «одинаковости» или «единства разных». Таким образом, собственно термин сир может трактоваться как «общность», «соединенность».
Люди одного сир (сыр) считаются кровными родственниками и называют друг друга «братьями» и «сестрами». Как женщины, так и мужчины выполняют обряды избегания. Принадлежность лиц, вступающих в брак, к определенному сир имела решающее значение при выборе брачного партнера. Браки между членами фамилий, входящих в одну родовую группу сир, были запрещены. Брачующихся в одном сир называли сырли — «безродный», «не признающий родства». По сообщениям нижнеобских хантов, подобная брачная связь считалась самым тяжким грехом и грозила всему роду вымиранием, поскольку «у людей одного сиродна кровь», и «дети от таких браков рождаются уродами». До настоящего времени такие браки встречаются крайне редко, причем старики решительно заявляют об обреченности «греховных семей». По данным В. М. Кулемзина и Н. В. Лукиной, восточные ханты видят смысл деления на сир «в необходимости регулирования системы заключения браков» и отмечают, что еще до недавнего времени 80 % браков заключалось с учетом норм родовой экзогамии…
Исследователи прошлого века сообщают о существовании строгой родовой экзогамии у северных хантов. В «Описании Тобольского наместничества» говорится: «При бракосочетаниях некрещеные, как остяки, так и самоядцы, почитают родство, в мужском своем поколении никогда жен не берут, а берут в других поколениях», «остяки у самоядцов, а самоядцы у остяков».«Женский пол имен не имеют», мужья именуют«только женою, а посторонние называют по роду, из какого взята». В. Ф. Зуев указывает: «У остяков за грех почитается взять себе в жены из того же рода, коего фамилию сам прозывается, которая по мужчинам у их считается, а не по женщинам, а если женщина вышла замуж в другой род, родила дочерь, а в первом роде родился парень, то уже законные супружники, и так не касаясь до племени своей фамилии, выбирает себе невесту из другого роду»… По словам Ф. Белявского, невеста «должна быть совершенных лет и от другого рода — на родной же, даже и дальней, дикари ни за что не женятся»… То же об обдорских хантах говорит В. В. Бартенев: «В своих брачных и наследственных обычаях остяки строго придерживаются гентильного родства. Родство определяется принадлежностью к роду… Браки возможны только между членами различных родов. Эндогамические браки не допускаются… Обычай не признает только тех браков, которые совершены были между членами одного и того же рода, хотя за давностью лет родственные отношения членов рода уже определены быть не могут»…
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. -Екатеринбург, 2004. – С.227-228.
Й. Хэнкель отмечал, что «для внешнего мира» остяками и вогулами использовалось русское выражение рут род («род», «родство», «вид»), настоящее название рода или клана — сир (кроме того, сир имеет значения «способ», «качество», «обычай», «нравы»). Древняя структура клана сохранилась, хотя «держится в тайне от чужих».
Цит. По: Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С.227.
Вторичное вступление в брак после смерти супруга было весьма распространено, но лишь по истечении определенного срока: на Васюгане — через 40 дней, на Вахе — с опадением листьев первой осенью. В этот период женщинам нельзя было, например, наносить узоры на берестяную посуду и др.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.: Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 188.
Системы обозначения родства у разных народов представляют собой ценнейший источник для реконструкции ранних форм брачно-семейных отношений. Между тем техника изучения номенклатур родства… продолжает доныне оставаться на низком уровне.
С.А. Токарев
Цитата по Сподина В.И. Человек в традиционной картине мира
(на материалах обских угров и самодийцев). – Ханты-Мансийск, 2017. –С. 166.
Хантыйская культура целиком построена на отношениях родства. Родовой лощ воспринимался как олицетворение всех семейных духов и душ и в то же время как «старейшина» родового сообщества. Мужчины, представители рода, считались его ближайшими родственниками. Женщины – чужеродки не посещали родовые святилища. Проезжая мимо капища (священного мыса, дерева, нарт), и во время проведения ритуалов они закрывали лицо от духа (и даже места, где находится божество) подобно тому, как они «избегали» старших родственников мужа. По рассказам, во время ритуальных игрищ женщины родов Выл послан ёх и Осяс ёх находились в чуме, «если кто-то из них в это время выходил по нужде, пламя костра вспыхивало так, что у мужиков загорались опушки малиц». Как правило, чужеродцы не допускались на родовое капище. Во время «съездов» на святилище, благодаря причастности духа к родовому культу осуществлялся «внешний диалог» — ритуальный «совет родственных душ». Символом единения рода являлось жертвоприношение лощу, когда «родство» людей и духа скреплялось жертвенной кровью и общей трапезой [Головнёв 1991: 213]. Люди (члены рода) находились в «гостях» у лоща. По обычаям гостевания, приехавшие родственники-мужчины в доме-святилище проходили «в передний угол» и вели себя соответственно статусу родственника-гостя. Здесь они не должны были совершать обрядовых действий по отношению к своему родственнику-духу. Обслуживание лоща и пиршества возлагалось на людей «со стороны». По сообщению Тимофея Молданова, в услужении Казымской богини «были два старика Тузиных». У нее нельзя «поварить» ни юильским, ни казымским хантам. Отец этих стариков был из охаль: куплен у сосьвинских манси и приставлен поваром к Касум най ими.
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С.243-244.
…инцест для рода губителен, поэтому брачные отношения внутри рода попадают не просто под запрет ат рōви «нельзя», а под категоричный запрет ат таи «нельзя ни в коем случае», где таи слово из древнего языка и в сочетании с отрицательной частицей ат подразумевает нечто сакрально запрещённое.
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С.243-244.
Инце́ст (лат. incestus — «преступный, греховный»), или кровосмеше́ние — половая связь между близкими кровными родственниками (родителями и детьми, братьями и сёстрами).
Еще более отчетливая символика родства свойственна представлениям о емын рат — ‘священном огне’, к которому запрещалось притрагиваться кому-либо, кроме самых ближайших родственников. К очагу войкарких хантов Севли, чей огонь считался священным, «чужим» нельзя было даже близко садиться. Если «чужой» разведет в таком очаге огонь, у него непременно опухнут руки. Пепел из емын рат не должен падать на пол, чтобы на него никто не наступал. В священный огонь-очаг нельзя плевать, бросать мусор, в нем нельзя печь шишки, так как он «должен оставаться чистым». По рассказам очевидцев, из емын рат в домах Севли выходили «корявые» желтоватого цвета ящерицы. Вероятно, священный огонь, ассоциировавшийся с первоочагом, прежде имел каждый род (известно, что таковой хранили Севли, Ребась, Серасховы и др.). Ханты говорят, что емын рат — «это звезда с неба в землю заходит; когда стемнеет, она вниз спускается, будто глаз».
Возможно, сопоставление емын рат со звездой относится к мифоритуальному комплексу, символизирующему неразрывную связь живущих и умерших родственников. По представлениям восточных хантов, «звезды — это свесившиеся с неба корни деревьев» или «обитающие вверху души тех умерших людей, которые вели праведный образ жизни» [Кулемзин, Лукина 1977: 122]. Под корнями-звездами, уходящими через рат в землю, живут души умерших предков — ящерицы, жучки, шмели (у восточных хантов о звездном небе бытует загадка: «На потолке — шкура, облепленная шмелями» [Кулемзин, Лукина 1978: 184]). На звезды — небесные души предков — не полагалось смотреть сквозь дымовое отверстие чума. Северные ханты считают, что на небе имеется Торум хот ув — ‘дверь дома Торума’ — белое пятно, которое редко кто может разглядеть, но «если увидишь, как дверь дома открывается, необходимо пожелать себе и своим родственникам хорошей жизни».
Разводы (В силя-менсекам– расходисьв стороны) у хантов были редки, и собрание стариков, решающее этот вопрос, обычно стремилось примирить мужа и жену, однако насилия в этом случае не допускалось. По обычному праву основаниями для развода считались нарушение супружеской верности (однократное женой и многократное мужем); длительное отсутствие супруга; и неспособность к деторождению, жестокое обращение с женой либо пьянство и мотовство; публичное заявление одной из сторон на собрании стариков о нежелании продолжать совместную жизнь.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 188-189.
На Васюгане брак мог быть легко расторгнут, если женщине не нравилась жизнь в новой семье.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 187.
…в семье, как правило, складываются определенные отношения к ценностным ориентациям общества, которые реализуются в укладе жизни семьи: в быту и ведении хозяйства, организации праздников, в различных формах досуга, общении с определенным кругом родных, друзей и знакомых семьи, в эстетическом оформлении интерьера
https://cyberleninka.ru/article/n/uklad-semeynoy-zhizni-kak-obekt-pedagogicheskogo-issledovaniya/viewer
Главой в семье считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при этом каждый имел свои обязанности, свою функцию, благодаря чему регулировались межличностные отношения, создавалась гарантия от конфликтов. Бревенчатый дом строил мужчина, а чум из легких шестов воздвигала женщина; рыбу и мясо добывал мужчина, а готовила их на каждый день и впрок женщина; нарты и лыжи изготовлял мужчина, а одежду — женщина. В некоторых сферах существовало и более тонкое разграничение: например, посуду из бересты делала женщина, а из дерева — мужчина; почти всеми приемами орнаментации владела женщина, но штампованные узоры на бересту наносил мужчина.
У хорошего хозяина собака не убежит.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 64.
Конечно, распределение обязанностей было не абсолютным. Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин были замечательные охотницы. В современных молодых семьях все чаще мужья помогают женам в тяжелых работах — доставке воды, дров. Разной интенсивностью мужского и женского труда объяснялось его дозирование. Мужчине иногда приходилось несколько дней гнать лося, после чего требовался длительный отдых для восстановления сил. Женские ежедневные хлопоты начинались с разведения огня ранним утром и заканчивались лишь с отходом ко сну. Даже в пути по ягоды женщина иногда ссучивала на ходу нитки. Посторонние люди чаще всего наблюдали лишь внешнюю сторону жизни семьи, и у них могло сложиться неверное представление о положении женщины.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. – С. 46.
В начале XX в. сохранялись большие семьи, объединяющие несколько женатых сыновей с родителями и насчитывающие до 16 человек. Большая семья проживала, как правило, в одном жилище, где каждая семейная пара с детьми занимала определенное место.
Главой был отец или старший брат, им беспрекословно подчинялись все остальные члены. Однако старший по возрасту мужчина, не участвующий в хозяйственной деятельности, мог быть только советчиком, в то же время прислушивались к мнению младшего по возрасту, умного и добычливого человека.
Дети в семье считались принадлежащими не матери, а отцу и его старшим родственникам. По рассказам ваховцев, отец мужа или его старший брат могли избить женщину за плохое обращение с ребенком или не отдать матери детей при разводе, даже если они были от другого брака.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 170 – 171.
Заготовка и распределение пищи происходило по установившейся традиции. Объем заготавливаемых впрок продуктов определялся женой главы семьи. При отсутствии рыбных и мясных продуктов их можно было безвозмездно попросить в другой семье, но купленное подлежало обязательному возврату. При избытке было принято отдать часть мяса, сала или рыбы родственникам. Вопросы, связанные с выдачей пищи другим, жена могла решать самостоятельно или спрашивала разрешения мужа.
Внутри семьи пища распределялась также в определенном порядке. Каждая семейная пара имела свою коробкус посудой и столик. Эти атрибуты были и у отдельных членов семьи, живших несколько обособленно, например, у престарелого отца, у бездетной жены умершего брата и т.п. Эти лица, как и семейные пары, регулярно получали от главы семьи или его жены небольшойзапас таких продуктов, как чай, хлеб, и должны были довольствоваться ими до получения следующей порции. Горячая пища из общего котла делилась сразу на всех и не подлежала перераспределению.Ее можно было съесть целиком или оставить часть до следующего раза. Во время трапезы не было принято делиться пищей с тем, кто уже покончил со своей долей, угощали лишь детей. В равной мере считалось неэтичным просить пищи раньше, чем ее предложат.
Выделение женатых сыновей из семьи происходило обычно после женитьбы самого младшего. Он оставался жить с родителями и должен был содержать их до смерти. Отделившиеся сыновья получали часть промыслового снаряжения, например, сети и невода, все остальное они изготовляли сами. В промыслах они нередко продолжали участвовать совместно с отцом.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 170 – 171.
«Родство» в понимании хантов гораздо шире, чем просто кровно-родственная связь. Как родство осознаются связи между природой и человеком (не случайно медведь называется младшим братом человека), между людьми, между человеком и духом, между духами. По определению В. Н. Чернецова, «в сыновьих или родительских отношениях между тотемными предками отдельных родов мы действительно вправе видеть отражение существовавшей некогда генетической связи между этими родами» [1939: 23—25]. Однако «родство духов» могло символизировать не только генетическую, но и относительно недавно возникшую (по браку, соседству) связь между родами или их подразделениями.
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С. 241-242
Взаимоотношения родственников подчинялись этическим установкам, сложившимся в течение веков. Основные из них — почитание старших и забота о младших, беззащитных. Было не принято возражать родителям, даже если те бывали не правы. Не повышали голос и уж тем более не поднимали руку на ребенка. Обращаясь друг к другу или говоря об отсутствующем, пользовались чаще не именами, а терминами родства. Они составляли сложную систему с учетом возраста, родства по мужской иди женской линиям, кровного или по браку. Например, старшая и младшая сестры назывались по-разному — эним и текаем, а старший брат и младший брат отца одинаково — этим; брат мужа назывался иначе, чем брат жены,— иким и емкёлям, дети детей, т. е. внук и внучка, обозначались одинаково, независимо от пола,— кылхалим. В этой сложной системе женщины ориентируются лучше, чем мужчины. В 1970-х гг. они называли нам более 120 терминов, которыми обозначаются те или иные конкретные родственники.
О родственниках ханты говорят: «Подходит». Спрашиваю: «Это чей родственник?». – Ответ: «Это Марии подходит». Этот не подходит, т.е. не родственник.
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.2. Средняя Обь. Вах.Книга 1. – Томск, 2005. – С. 226.
… своих близких, родственников редко ругали, тем более не проклинали. Если и приходилось ругаться, то не произносили слов проклятий, связанных с богами, с духами. Опасались и того, что слова проклятия могли вернуться обратно и обернуться злом, нанести вред ругающемуся с ли вредящему. В этом случае произносили: «Нан верлан нанена ёхлы ае хойлат» «Пусть твои злые дела вернутся к тебе». И верили, что злые дела вернутся с удвоено злой силой к тому, кто их совершал по отношению к другому человеку.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Томск – Екатеринбург, 2008. – С. 43.
Неважно – какие ворота, лишь бы они открывались.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 65.
В кругу родственников было принято называть присутствующих и отсутствующих терминами родства, они же обычно употреблялись при обращении, но могли и упускаться. На Васюгане муж и жена обращались друг к другу термином ачоj. Было принято также называть родителей по русскому имени старшего ребенка, например, «отец Насти». Этот обычай К.Ф. Карьялайнен считал заимствованным хантами у татар. Антропонимы, носящие характер прозвищ, не употребляли в присутствии их носителей. Отрицательную реакцию вызывало обращение к родственнику по его официальному имени.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С.190.
Или «Именан-икеннан вулланан…Жена с мужем живут..»
Все взаимоотношения регулировались нормами обычного права, которые выработаны за долгий исторический путь развития данного общества.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. –С. 45.
В традиционной культуре хантов все «роли» между членами семьи, рода, коллектива были распределены. В самом слове «ханнэху» «человек» объединены в одно слово «нэ» «женщина», «ху» «мужчина», что уже изначально предполагает очень близкое сосуществование мужчины и женщины…
Главой в семье считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при этом каждый имел свои обязанности, благодаря чему регулировались межличностные отношения.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. –С. 45.
В наследство детям не давай ни золота, ни черных соболей, а дай любовь к труду.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 65.
…Нормы поведения мужчины и женщины подчинялись правилам организации и распределения пространства в зоне социального взаимодействия личностей. Правилами предписывалось обязательное соблюдение оппозиций; «почетный – менее почетный», «верх – низ», подразумевая под этим «емнсуксюм» ʻсвященный – не священный’ и т.д.
Большинство запретов и ограничений касались в основном женщин.
Неттина-Лапина, Маина Афанасьевна. Этические традиции хантов
//http:cheloveknauka.com/eticheskie-traditsii-hantov#ixzz7CcpGgAYr
Семейная жизнь хантов протекала, как правило, размеренно и спокойно, в ней не было места ярким проявлениями чувств и пышным торжествам. Все трудоспособные члены семьи имели свои обязанности и стремились их выполнять.
Мужскими занятиями были добыча рыбы и мяса на пропитание, заготовка и сдача пушнины (на Вахе) также и основной уход за оленями), заготовка материалов для постоянных и временных жилищ и хозяйственных построек и их сооружение, изготовление инструментов, средств передвижения, разных поделок из дерева и многое другое.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. –С. 45.
ПОГОВОРКИ
У кого за обедом полная чаша, тому и на промысле удача.
В доме бабьего дела ни края, ни конца.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 66.
Женщина готовила ежедневно еду и некоторые ее виды заготовляла впрок: она же кормила собак и участвовала в подкормке оленей; ее заботой были дрова, сбор дикорастущих и заготовка коры деревьев для многих видов утвари, которая выходила из-под ее рук; она обрабатывала шкуры, а в Нарымском крае и крапиву, шила из различных материалов одежду и обувь и следила за их сохранностью, ухаживала за детьми и гостями. Женщина строила печи и считалась хозяйкой очага, она следила за правильным обращением с огнем.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 189.
Обско-угорские роды являются патриархальными, счёт родства ведётся по мужской линии, хотя мифологически они могут восходить и к предку женского рода. Мужчины всегда являлись гарантом благополучия своей семьи и своего рода. «Мужчина – сила и стержень жизни», – так перевела одну из хантыйских пословиц поэтесса и сказительница Мария Вагатова, что отражает исключительное значение мужчин в ведении хозяйства: занятиях охотой, рыболовством, оленеводством, а если рассматривать исторически – в защите от врагов.
Но физическое выживание рода обеспечивалось не только силой, ловкостью, умом и другими качествами кормильцев и защитников. Им отводится ведущая роль в исполнении родовых обрядов, сбережении реликвий, охране и функционировании священных мест, сохранении родовой памяти (традиции сказительства). Эти почётные обязанности мужчин, как мы знаем, сложились естественным образом в силу экзогамности, жёны их преимущественно происходили из других родов. Другая причина связана с уязвимостью женщин в детородный период их жизни. Приписываемая женщине в определённом возрасте сакральная «нечистота», множество запретов, ведущих, как правило, к соблюдению элементарной гигиены и осторожности, были направлены на то, чтобы обезопасить её от возможных опасностей и сохранить ей здоровье, от которого зависело и здоровье её детей, а значит, и всего рода. В пожилом возрасте женщины освобождались от выполнения многих предписаний, занимались семейной ритуально-обрядовой сферой, получали разрешение на исполнение священных песен.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. –С. 45.
ПРИМЕТЫ
Надолго мужчина уезжает, в первый день нельзя стирать, ведро выносить — добычу сметешь.
Уехал кто-то, игольницу нельзя открывать, если что-то срочно надо пришить, стучишь по мешочку: «Глаз, ухо не выколи веточкой».
Перевалова Е. В., Карачаров К. Г.
Река Аган и ее обитатели. Екатеринбург; Нижневартовск, 2006. – С.228.
Таким образом, противопоставление мужского и женского, чёткое разделение сфер деятельности способствовало правильному течению жизни, гармоничному сосуществованию, поддержанию человеческих сил в трудных жизненных условиях, направлено на укрепление рода и достойное продолжение его жизни в потомках.
Несмотря на такое противопоставление, осознавалась равнозначность мужчины и женщины для ведения жизни, что также выражено в хантыйской пословице: «Neŋen takᶅa Muvijen haᶅas’, hojen takᶅa Muvijen ᶅiᶅᶅy», смысловой перевод которой был сделан так: «Земля без женщины мертва, без мужчины жизни нет» [5, с. 13].
Волдина Т.В.
Род у северных хантов и манси в духовном измерении
//Современная финно-угорская филология: теория и практика:
Материалы Всероссийской научно-практической конференции XIV Югорские чтения (20 декабря 2015 г., Ханты-Мансийск). –
Ханты-Мансийск: Ижевск, 2016. – С. 235-236.
Конечно, распределение обязанностей было не абсолютным. Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин были замечательные охотницы. В современных молодых семьях все чаще мужья помогают женам в тяжелых работах — доставке воды, дров. Разной интенсивностью мужского и женского труда объяснялось его дозирование. Мужчине иногда приходилось несколько дней гнать лося, после чего требовался длительный отдых для восстановления сил. Женские ежедневные хлопоты начинались с разведения огня ранним утром и заканчивались лишь с отходом ко сну. Даже в пути по ягоды женщина иногда ссучивала на ходу нитки. Посторонние люди чаще всего наблюдали лишь внешнюю сторону жизни семьи, и у них могло сложиться неверное представление о положении женщины.
Рассуждая на эту тему, следует, конечно, помнить, что в почти всемирной традиции принижения в той или иной мере статуса женщины ханты — не исключение. У них часть ограничений объяснялась физиологическими особенностями женщины — менструацией и родами. Считалось также, что она связана с миром духов. Женщине запрещалось переступать через вещи, связанные с мужчиной и его трудом, а также соприкасаться со священными предметами и местами. Запреты зиждились на мысли о том, что от женщины исходит нечто, переходящее на другие предметы и приносящее им вред.
Другая группа ограничений — в пище, в общении с духами и умершими — диктовалась заботой о самой женщине, желанием оградить ее самое от вреда. В социальной сфере важен еще один фактор — регуляция половых связей. Частично на этой основе развился обычай «избегания» между определенными категориями родственников. Так, женщина стыдилась показывать волосы и лицо старшему брату мужа и его отцу, поэтому при них низко опускала на лицо платок. Это делалось и в присутствии чужих мужчин. Будучи рядом с ними, она вела себя очень сдержанно, не говорила громко, не смеялась, и только с их уходом женщину как будто подменяли. Мужчины тоже избегали смотреть на нее прямо, а предназначенные ей слова говорили в пространство, как бы безадресно. Входя в помещение, где могла находиться «стыдящаяся» женщина, они предупреждали о себе покашливанием, чтобы та успела закрыться.
Своего рода избегание присуще и отношениям между представителями одного пола, например тестем и зятем: вместе они не купаются (по преданию, остяк, увидевший купающегося тестя, превратился в камень), не обнажаются и не справляют нужду. Кстати, в нехитром деле нужды тоже проявляются оттенки представлений о пространстве:
Хант выходит на улицу. Осматривается. К досаде своей, видит другого ханта. Беседует с ним. Тот, видать, не улавливает озабоченности собеседника и не собирается уходить. Хозяин берет топор, надевает лыжи и идет в лес. Возвращаясь, он несет попавший под руку хворост и всем своим видом показывает, что ходил именно за ним.
Головнев А.В. Говорящие культуры – С. 290.
Девушка, вышедшая замуж, ставшая женщиной, обязана вечно ходить в платке, должна закрывать лицо от мужчин, которые старше ее мужа. Даже смотреть на них запрещалось.
Если она посмотрит на кого-либо из них, хотя бы случайно, то у нее, якобы, заболят глаза, или она ослепнет. До такой степени был возведен обычай запрета мужчины для женщины. (Это, по-видимому, объясняется соблюдением моногамного брака.)
До замужества девушка своего лица от мужчин не закрывает, но ей, а тем более женщине, приходится закрывать свое лицо перед духами мужского пола и священными местами, усами (ус – место обитания духов). Если женщине нужно обратиться к мужчине старше ее мужа, которого она называет аки (аки – так называется отец мужа и все мужчины старше мужа и для самой невестки), она должна обратиться к нему сквозь платок со словами: «он пусть скажет…, он пусть слушает…», но никак не: «ты скажи…, ты слушай…», т.е. употребляя при этом местоимение 3 л. вместо 2 л. ед.ч. Женщина, якобы, вся, кроме волос, “нечиста” при рождении ребенка, при менструационном цикле.
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С.72.
У хантов женщины закрываются: от мужа младшей сестры, от мужа дочери, от отца и старшего брата мужа.
Ромбандеева Е.И.
История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов). – Сургут, 1993. – С.91.
Хантыйские женщины, следуя обычаю избегания, закрывали платком лицо (а в большей степени волосы) так, чтобы виден был только кончик носа – ай нюӆ вєрӆ «делает маленький нос», «чтобы не возбуждать родственников мужа». …По хантыйским поверьям, если женщина нарушит обычай избегания, то мужчина, который увидел её лицо, в Нижнем мире снимет с неё лицевую погребальную маску ванч соӊ «кожу лица».
Сподина В.И.
Человек в традиционной картине мира (на материалах обских угров и самодийцев). – Ханты-Мансийск, 2017. – С. 69.
Родственники, соблюдающие обычай избегания, обращались друг к другу на «вы» и не употребляли при этом прозвищ или имен. В таких отношениях находились женщина и родители (особенно отец) ее мужа, мужчина и родители (особенно отец) его жены, жены двух братьев, мужчина и жена его младшего брата, женщина и муж дочери ее сестры. Обычай избегания проявлялся неодинаково у разных категорий родственников. Женщины в присутствии таких лиц натягивали на лицо головной платок, поворачивались к ним боком или спиной, молчали или разговаривали очень тихо; однако они могли при этом ходить босыми, кормить ребенка грудью. С уходом таких родственников женщин как будто подменяли, они становились оживленными и веселыми. Мужчина при входе в жилище, где находится избегающая его женщина, предупреждал о своем появлении покашливанием. Он как бы не замечал ее присутствия и не смотрел в ее сторону даже при непосредственном обращении. Мужчины, избегающие друг друга, не должны были вместе купаться или ходить в туалет, а находясь в одной компании, не употребляли нецензурные слова и т.п.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 190.
Свекор. Обращаясь к жене сына, говорил: «Пусть она (невестка) позовет ребенка». И она также с ним разговаривала в третьем лице: «Его (свекра) зовет сын помочь ему». Не принято было просить о чем-то женщине(теще) мужа дочери (зятя) и мужчине мать жены (тёщу). По возможности этих просьб старались избегать, чаще всего посредниками между ними были дети или еще кто-то. Такие взаимоотношения являлись регулятором родственных отношений между семьями мужа и жены, создавали спокойную психологичную атмосферу, регулировали нравственные отношения в семье.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. – С. 47-48.
Правила поведения между мужчинами и женщинами предписывали и соблюдение сексуальных норм. Сексуальная культура есть система норм, посредством которых общество регулирует сексуальное поведение своих членов. Сексуальные запреты предписывали: кому, что, с кем, когда и насколько запрещено. Запреты, касающиеся мужчин, могут не распространяться на женщин, и наоборот. Запрещение не совершать определенные поступки далеко не всегда совпадает с запрещением говорить о них. Например, при проведении «Медвежьих игрищ» было очень много сцен с сексуальным содержанием, которые вызывали смех и веселье народа. Смех этот считался очистительным.
Сын бога дал богатырю три зернышка величиной с косточку ягоды черемухи. Богатырь дал их съесть своей любимой жене. Тогда в углу ее обжорливого живота свернулся дорогой клубок из золотистого шелка. Целые 10 лунных месяцев она его носила. После того. как она его носила, она разрешилась от бремени у комля дерева, у которого женщины рожают.
https://groh.ru/map/
В повседневной же жизни действовали строгие сексуальные секреты. Одним из них было репродуктивное табу, запрещающее сношения во время регул, беременности и после родов, и, хотя оно формулируется как средство предотвращения «загрязнения» мужчин, фактически же охраняет интересы женщин и детей.
У хантов женщина во время регул и родов уходила из основного дома в ай хот «маленький дом». Сюда она не приносила вещей мужа и детей, для рукоделия брала в основном предметы женского туалета. В этот период готовила пищу для семьи на улице, здесь же занималась другими хозяйственными делами. В дом у мужу возвращалась только после обряда очищения.
По нормам, принятым у хантов, мужчине ни в коем случае нельзя было заходить в ай хот. Здесь было царство женских духов, и они могла навредить мужчине. Разделение по половому признаку и строгое соблюдение правил поведения мужчины и женщины являлись основным регулятором взаимоотношений в семье, обществе.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург,2008. – С.48.
А что же дети? Все законодательное регулирование их правового статуса на территории Российского государства вплоть до Октябрьской революции по-прежнему сводилось к установлению правил преимущественно религиозного, нравственного и сословного характера. Появилось и все тщательнее закреплялось разделение детей на законных и внебрачных, разрешалось усыновление, устанавливались правила об опеке и попечительстве, было разработано деление детей на 3 возраста в несовершеннолетии» (от рождения до 14 лет и от 14 до 17 лет – малолетние, от 17 до «двадцати лет с годом» – несовершеннолетние) [4, с. 23–26]. Впрочем, эти правила, как и раньше, были слишком отрывисты и разрозненны для того, чтобы составить единый правовой статус ребенка и выделить его как самостоятельный субъект права.
https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-razvitiya-pravovogo-statusa-nesovershennoletnih-i-problemy-ego-sovremennogo-regulirovaniya-v-konstitutsii-rf/viewer
Когда в хантыйской семье появлялся на свет новый человек, здесь его ждали сразу четыре мамы. Первая мама — которая родила, вторая — принявшая роды, третья — та, что первой подняла ребенка на руки, и четвертая — крестная мама. Ребенок очень рано начинал ощущать и свою роль будущего родителя. У северных хантов считалось, что в новорожденного вселяется душа кого-либо из умерших, и нужно было определить, чья именно. Для этого проводилось гадание: называли поочередно имена умерших родственников и каждый раз поднимали люльку с новорожденным. На каком-то из имен люлька как бы «прилипала», ее не могли поднять.
Как появляются дети
Пугос-лунг маленьких ребят выкачивает, таких маленьких, что на глаз не видно, а при восходе солнца, с первым лучом посылает их на землю. Куда этот луч попадает впервые, там и родится ребёнок — всё равно остяк ли, русский ли…[ ЗаписьМ.Б.Шатилова 1926 г.]
Лар-ях – народ с заливных лугов/ Тучкова Н.А., Тучков А.Г. – Томск, 2003. – С. 23.
Сын бога дал богатырю три зернышка величиной с косточку ягоды черемухи. Богатырь дал их съесть своей любимой жене. Тогда в углу ее обжорливого живота свернулся дорогой клубок из золотистого шелка. Целые 10 лунных месяцев она его носила. После того. как она его носила, она разрешилась от бремени у комля дерева, у которого женщины рожают. HTTPS://GROH.RU/MAP/
Это было сигналом, что к ребенку «прилипла» душа названного человека, чье имя и получал ребенок. Вместе с именем к нему как бы переходила и родительская функция. Дети умершего человека считались теперь детьми новорожденного. Они называли его мамой или папой, делали подарки и относились как ко взрослому.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Знакомьтесь: ханты.- Новосибирск, 1992.- https://groh.ru/map/hant/hant.html#2.
Деревянную колыбель антэп делает мужчина. Изношенную колыбель подвешивают к дуплу дерева. Если ребенок умер, его колыбель выбрасывают.
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4 Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 64.
Девочки начинают помогать матери в 4–5 лет. Подметают пол, стирают свое белье. Шить учатся в 4–5 лет, я в 6 лет сшила себе платье. Девочки шьют куклам сак, нир, платье. Играют в куклы, одевают их, по ягоды ходят. Мы с девочками-ненками играем, если они по-русски разговаривают. Если они по-своему говорят, мы с ними не играем. Шкурки обрабатывать девочки учатся в 5 лет, сначала маленькие шкурки
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 65.
Дети на первый взгляд кажутся предоставленными самим себе. Одевать их по утрам почти не приходится, так как они спят в одежде. Дети не умываются. По случаю моего приезда и предстоящего фотографирования девочке Тамаре вымыли лицо. У детей симпатичные лица, что характерно и для большинства взрослых хантов р. Пим. Монголоидность ярко выражена лишь у некоторых лиц. У детей красные щеки и живые смышленые глаза. У большинства текут сопли. Это не удивительно, ведь дети постоянно выбегают на улицу босыми и раздетыми. На улице же снег и температура – минус 10°. Мальчик двух лет обут в нир и одет в малицу, но он без штанов, постоянно садится голым задом на мерзлую землю и снег. Старшие дети охотно следят за младшими, играют с ними. Четырехлетняя Тамара обращается с двухлетним Векко, как взрослая. Во время игр с ним она соблюдает чувство меры и, поддразнивая его, никогда не доводит до слез.
Взрослые не одергивают постоянно детей: того нельзя, другого нельзя! Дети делают, что им нравится, но при этом они почти не преступают рамок дозволенного, даже двухлетний Векко, сидя за столом, не трогает стоящую рядом с ним кружку с горячим чаем и другие предметы на столе. Во время игр дело не доходит до драки, здесь соблюдается то же чувство меры. Ни разу не приходилось слышать истерики по поводу желания получить что-либо. Во время чаепития дети свободно берут то, что им хочется из находящегося на столе. Но при этом они как будто не замечают того, что стоит перед другими и никогда этого не берут, хотя оно может быть для них и лакомым кусочком. Если одному дана конфета, а другому – нет, он не просит.
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. –С. 171-172.
В тундре не живут по правилам: «Все лучшее детям!», хотя заботы о них проявляли не меньше, чем по правилам жизни в доме. Забота о ребенке на заключается в том, чтобы его люльку обкладывали самыми дорогими мехами высокого качества. Здесь издавна научились руководствоваться целесообразной необходимостью и практичностью материалов для здоровья младенца и меньшей приемлемостью этих мехов в одежде взрослых для повседневной носки. Поэтому самым удобным для подстилки люльки является подзобный мех пемля с высоким ворсом. Одеяльце – спальная обертка для ребенка готовится из лоскутков меха, поскольку сама жизнь человеку дается не сразу в готовом виде, ибо ребенок к жизни взрослого человека будет идти постепенно, как бы из лоскутков собирая себе опыт и преодолевая на своем пути трудности и одерживая победы над самим собой и жизнью.
Сусой Е.Г.
Народ – творец и художник, поэт и певец
//Народы Северо-Западной Сибири. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 76.
Наследственное обычное право у остяков развито слабо. Обыкновенно в наследстве участвуют только мужчины; на женщин наследственное право не распространяется. По смерти главы семейства имущество делится между сыновьями, и то только между теми, которые жили вместе с отцом. Те же, которые выделились из семьи, хотя бы они были старше, в дележе наследства не участвуют. Мать-вдова идет на попечение одного из своих сыновей, получивших долю в отцовском наследстве. Если после смерти главы семейства остались несовершеннолетние дети, то все имущество, как движимое, так и недвижимое поступает в ведение вдовы, которая является опекуншей над своими детьми до наступления совершеннолетия сыновей.В тех случаях, когда вдова не в состоянии поддерживать оставшуюся семью, опекуном становится ближайший родственник; тогда все недвижимое имущество становится собственностью опекуна, за что он в свою очередь должен принять к себе на попечение вдову со всем ее семейством. Недвижимое имущество поступает лишь временное пользование родственника, впредь до совершеннолетия сыновей умершего. Опека вдовы над своими детьми прекращается и в том случае, когда она вступает в новый брак. Недвижимое имущество как то: рыболовные угодия, кедровники и т.п., не становятся объектами наследства потому, что все подобные местности составляют родовую собственность и отдельные семейства владеют ими лишь на праве пользования. Что касается юрты, то этот род недвижимого имущества не переходит по наследству из присущей всем остякам боязни к покойникам и ко всему, что соединяется с воспоминанием о них. Поэтому юрта, где умер глава семейства оставляется его детьми и родственниками на произвол.
Муж наследует жене, жена же наследует мужу только в том случае, когда он умрет бездетнымили живет отдельно от своего отца и братьев. Когда после умершего нет прямых наследников, имущество его переходит к ближайшим родственникам по мужской линии.
Завещания среди остяков не существует, и наследниками посторонние лица быть не могут, если бы даже на то была воля умершего.
Те угодия, которыми известное семейство или род владеют на правах пользования считаются неприкосновенными; поэтому эксплуатация таких мест посторонними считается правонарушением, наказуемым остяками по обычному праву (обыкновенно, у такого лица отбирается то чем оно воспользовалось на чужом угодии, и сверх того на него налагается штраф).
Дунин-Горкавич А.А.
Тобольский Север. В 3 т. Т.3 Этнографический очерк местных инородцев. – М., 1996. – С.66-67.
Муж наследовал своей жене в ее части имущества, если имелись дети; после нового вступления в брак он мог отдать часть этого имущества новой жене, но, если в семье была взрослая дочь, вещи умершей матери принадлежали ей. При отсутствии детей приданое умершей могли затребовать ее родители. Жена наследовала своему бездетному мужу, если он жил отдельно от отца. В обычном праве хантов имела место опека над имуществом умершего, если у него остались несовершеннолетние дети. Опекуншей могла быть вдова, в случае ее вступления в новый брак опека и содержание опекаемых детей передавались кому-либо из родственников или обществу (Шатилов М.Б. 1931. С. 92). После смерти обоих родителей детей должны были взять на воспитание братья отца. В свою очередь, подросшие дети были обязаны заботиться о престарелых старших братьях отца.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 171-172.
В Варьегане имеется много смешанных ненецко-хантыйских и хантыйско-ненецких семей. В таких семьях основным языком считается язык отца, детей записывают по национальности отца. Женщины объясняют, что ненка, выходя замуж за ханта, должна соблюдать хантыйские обычаи, носить хантыйскую одежду, говорить в семье по-хантыйски. Детей она также учить говорить по-хантыйски и немного по-ненецки. Ненцы себя называют нееши, а хантов кап’и. (пос. Варьёган, М. Казымкина-Юси. Т. 1. Л. 72).
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. –С. 8-9
У каждой семьи подва амбара, один для одежды, другой для продуктов. (р.Аган)
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. –С. 34.
Во время сна на нарах размещались члены семьи, поэтому размеры их варьировались в зависимости от ее состава. У передней стены они всегда были широкими, в рост человека. Правый угол принадлежал хозяину и хозяйке, в средней части размещались неженатые братья и сыновья, левый угол занимали сестры, дочериили взрослый сын с женой и детьми. Прибывшим почетным гостям предлагалась средняя часть лежанки. Если семья была большой, то нары с левой стороны жилища тоже делали широкими и использовали как спальные места для дочерей или второго женатого сына. Здесь же устраивались на ночлег приезжающие гости с женами.
С правой стороны нары были короткими (или отсутствовали), так как значительную часть пространства занимал чувал. На «маленьких нарах» размещался со своей семьей младший из женатых сыновей. Если в доме была дочь-девушка, то «маленькиенары» принадлежали ей. Обычно девочек «сажали» на них с 11–12 лет, когда они становились невестами. Прибывший в дом гость, усевшись за стол, оказывался лицом к«маленьким нарам» и мог хорошо разглядеть девушку и рассказать о ней женихам.Глава, потерявший по старости или болезни власть в семье, освобождал правый уголнар для нового лидера.
Перевалова Е. В., Карачаров К. Г.
Река Аган и ее обитатели. – Екатеринбург; Нижневартовск, 2006. – С. 274.
Охрана и обеспечение бездомных стариков и детей, в случае отсутствия желающих взять их на свое попечение является обязанностью всего рода. Обычно такие старики или дети (если у них нет никакого имущества) передаются на попечение кого-либо по определению родового собрания, на что получившие на свое попечение бездомных имеют определенную компенсацию от сородичей. Если же имеется у сирот имущество, то учреждается опека.
Шатилов М.Б.
Ваховские остяки. – Тюмень, 2000. – С. 132.
В обычном праве хантов имела место опека над имуществом умершего, если у него остались несовершеннолетние дети. Опекуншей могла быть вдова, в случае ее вступления в новый брак опека и содержание опекаемых детей передавались кому-либо из родственников или обществу (Шатилов М.Б. 1931. С. 92). После смерти обоих родителей детей должны были взять на воспитание братья отца. В свою очередь, подросшие дети были обязаны заботиться о престарелых старших братьях отца.
Кулемзин В.М., Лукина Н.В.
Васюганской-ваховские ханты в конце XIX – начале ХХ вв.:
Этнографические очерки. – Тюмень, 2006. – С. 172.
…В. Штейниц выявил существование северохантыйского понятия sir в значении «род». Открытие же местных терминов для обозначения родовых понятий привело его к открытию хантыйской системы родовых имён. Как известно, после крещения ханты и манси получали фамильные имена, которые представляют собой как русифицированные хантыйские слова, так и чисто русские фамилии. Но кроме официальной фамилии каждый ханты имел ещё национальное хантыйское родовое имя. В. Штейниц выявил три типа родовых имён:
- По географическому происхождению соответствующего рода. Речь идёт большей частью о наименованиях, «которые даются по рекам» (напр., lēw jōh – люди Сосьвы, kāsəm sir – казымский род).
- По наименованиям других народов (jorn sir – «ненецкий род», tuŋkas sir – «тунгусский род» (официальное название: Гришкины).
- По божественной принадлежности. Эти наименования соотносятся с именем духа-покровителя данного рода, к ним относятся также родовые имена, связанные с названием животных [3, с. 93–95].
Как показал В.Н. Чернецов и последующие авторы, подобные типы родовых имён характерны и для манси. Кроме этого, роды северных хантов и манси объединялись в более крупные экзогамные объединения – фратрии Por и Mōs’. Как считают исследователи, это этнические компоненты, которые участвовали в этногенезе обских угров. Поэтому помимо родового имени, существовали и фратриальные имена, которыми называли и мифических предков: Mōs’-hū «Мужчина-Mōs»’, Mōs’-nē «Женщина-Mos», Por-nē «Женщина Poг», встречающихся в фольклорных произведениях.
Волдина Т.В.
Род у северных хантов и манси в духовном измерении
//Современная финно-угорская филология: теория и практика:
Материалы Всероссийской научно-практической конференции XIV Югорские чтения
(20 декабря2015 г., Ханты-Мансийск). – Ханты-Мансийск: Ижевск, 2016. – С. 234-235.
В XVII в. проводилось крещение ханты, при этом им давали христианские имена. Затем царской администрации потребовался учет жителей, при котором были введены отчества и фамилии, образованные от имен. Например, от имени Кырах «Мешок» была образована фамилия Карауловы, от Мюх «Кочка» — Микумины, от Щащи «Бабушка» — Сязи. С тех пор сосуществуют две антропонимические системы — народная и официальная.
Человек без имени, как лось без рогов.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 64.
Сейчас для тех, кто сохранил традиционную культуру, она является двойной: русское имя и национальное. Часто имя давалось в честь умершего родственника. Кроме упомянутого обычая давать новорожденному имя кого-либо из родственников была и другая традиция — называть человека по характерному признаку, поступку или событию.
Такое описательное имя могло появиться в любом возрасте. В эпизоде одной из героических песен описывается, как это происходило. Герой отправляется в путь, встречает старушку и просит дать ему имя. «Пусть твое имя будет: подобно осиновому листу верткий муж, подобно осиновому листу неспокойный муж». — «Ай, ай, старушка, ты умеешь давать имена!».
Ф. Белявский: «Каждый род или поколение имеет свои имена, даваемые по назначению родных или в память покойных: присвоение же имени из чужого рода и без согласия считается величайшей обидою, и дело оканчивается не иначе, как дракой». Термин «род» употреблен им уже по собственному почину. В. Н. Чернецов, говоря о роде у обских угров и цитируя это высказывание Ф. Белявского, сделал вывод об имеющемся у них особом фонде родовых имен. Существование его он связывал с представлениями о реинкарнирующейся душе у обских угров: новорожденный — перевоплощение родственника или сородича, в него вселяется душа этого родственника, он обладает его отличительными признаками, получает его имя и даже тамгу. Опираясь на высказывания своих предшественников, В. Н. Чернецов выделил несколько категорий обско-угорских имен: имена предков-родичей, которые даются новорожденному; повседневные (защитные) имена, также даваемые новорожденному на период, пока в него не вселится душа предка; защитные имена, которые приходили на смену вторым и сохранялись до 15 лет, и, наконец, имена, которые получали юноши по достижении зрелости, т. е. с 15 лет. О характере имен первой и последней категории из литературы нам ничего не известно. Повседневные или защитные имена, отмечает В. Н. Чернецов, могли быть такими, как их описывают Г. Новицкий и С. Патканов, и добавляет еще одну выдержку из работы С. Патканова: «Если у кого из остяков умирают дети, то он предпочитает для новорожденного выбирать прозвище среди вредных или докучливых животных и бесполезных вещей, полагая, что ребенок в этом случае будет жить дольше. Так, например, называют ребенка «Мясная Муха» или кладут ему на голову на 1 — 2 часа мусор и называют «Мусор».
Соколова З.П.
Наследственные, или предковые, имена у обских угров и связанные с ними обычаи
// Сов. этнография. – 1975. – №5. – С. 48.
Как справедливо отмечает 3. П. Соколова, «фамилия была чужда обско-угорскому обществу» и появилась «лишь после прихода русских в Сибирь… в результате административно-фискальной и христианизаторской политики царского правительства»… Собственно, у северных хантов фамилия — опрась нэм и означает «имя по отцу» (по предкам) (манс. oparisname — «предков имя»…), а у восточных тот же определитель — пош нэм переводится как «имя со спины» или «заднее имя»..
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С.190.
В прошлом, до крещения церковью, у манси не было личных имен и фамилий. В своих маленьких деревнях люди знали друг друга без фамилий, имени и обращались друг к другу терминами родства или свойства, пользовались возрастной терминологией. Кроме того, манси при общении друг с другом употребляли слова: тёхам «товарищ» – обращение к мужчине, оно образовано от манс. тэ>та>та «тот», хам>хаом>хом>хум «человек», «мужчина», букв, «тот мужчина»; тынэ «товарка» – обращение к женщине, оно образовано от манс. ты «эта», «этот», цэ «женский пол», «женщина». Или употребляли слова: ойк «муж», «мужчина», эква «жена», «женщина», юрта «друг», юртквё «дорогой друг» (обращение как к мужчине, так и к женщине), слово юрт «друг» в переводе с мансийского языка значит «спутник», «пара», «сопутствующий».
У манси, кроме имен по родству, свойству и возрасту, были имена, присваиваемые человеку по каким-либо особенным признакам его характера или внешнего облика, местожительства или местонахождения его дома в селе (например, ниже или выше по течению реки, отдаленного от берега или находящегося у водоема и т.д.). Такие имена обычно присваивали главе семьи – мужчине или вдове, а всех остальных членов семьи именовали через его прозвище, прибавляя к нему слово ойка, эква или термин, обозначающий родство или свойство, например, хориват ойка «мужчина, живущий на берегу болотистого места где растет голубика». Старшего сына этого человека называли: хориват ойка яныг пыг «старший сын мужчины хориват ойка» (хори – разновидность болота, вата «берег», ойка «мужчина», «муж», яныг «большой», пыг «сын»).
Священная сказка о возникновении Земли
Человек песни, человек сказки долго ли растет?! Жена и муж дальше живут-поживают. Сын их уже может добывать лесных зверей. Они ему сделали из сердцевины тальника лук, стрелу; он начал промышлять в лесу, на воде. Муж говорит: “Какое имя дадим сыну?” Жена говорит: “Если бы была девочка, то назвала бы её я (дала бы ей имя); ребенку мужского пола, наверно, отец даст имя!” Муж говорит: “Как назвать его (имя мне дать ему)?! Пусть будет такое его имя: Тарыг пёсь-нималя-сов (буквально: Кожица-из-бедра-журавля).
Ромбандеева Е.И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура. – Сургут, 1993. – С.139.
Впоследствии такие имена главы семьи, сохранившиеся порой от прозвищ древних предков, при составлении ясачных списков или при крещении были превращены в фамилии. По этой причине одни манси свои фамилии называют пот нам «ясачное имя» (чаще это употребляется у нижнесосьвинских манси), другие – опарищ нам «имя дедушки (поотцу)», «имя прадеда». Ввиду этого однофамильцы оказывались кровнородственными. Термины «имя дедушки (по отцу)», «имя прадеда (по отцу)» явно говорят о том, что в период крещения манси у них был патриархат – главой семьи являлся мужчина. Среди мансийских фамилий сплошь и рядом встречаются слова, восходящие к прозвищам, и все они этимологизируются через мансийский язык (например, Овесов – овылсов «первая звезда», Ромбандеев – рампаньти «спешащий», ватисуп «короткорубашник» и т.д.). Тем, кто не имел прозвищ (или скрывал его по каким-либо причинам), попы или ясачники давали русские фамилии, они сохранились в адаптированном мансийским языком состоянии, например, Качанов – Катыцанп. Ввиду того, что у манси не было личных имен, то при крещении каждому лицу давали не только фамилию, но и имя. Все личные имена манси восходят к адаптированным христианским именам. Например, Марья «Мария», Окуп «Агафия», Татья «Татьяна», Юван «Иван», Ёхыр «Егор» и т.д. Новые присвоенные людям имена были непопулярными, манси продолжали пользоваться привычными им терминами родства, свойства и возраста. Очень часто христианские имена забывались вообще. Если же их употребляли, то их обязательно сопровождали словом ойка «муж», «мужчина», или эква «жена», «женщина». Это делалось для того, чтобы было понятно, является ли данное имя характеризующим мужчину или женщину. Христианские имена манси называли пуп нам, что значит «поповское имя»
Терминами по родству и свойству, а также по возрасту манси пользуются до сих пор. К ним тоже добавляются слова эква, ойка. Позднее сочетание христианского имени с терминами ойка, эква стало восприниматься как вежливый тон речи и уважительное отношение к человеку.
Ромбандеева Е.И.
История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов). –
Сургут, 1993. – С. 45-47.
Нӛм – имя. Хантыйские имена детям дают сразу после рождения. Отец с матерью имя дают. Русские имена дают, когда свидетельство пишут. Хантыйские имена даются один раз. У каждого ханта – одно житейское имя, одно русское. Несколько имен не дают. Родился человек – ему имя дадут, старым станет – то же имя останется. Имена дают разные. У одного рода определенных имен нет. Каюковы и Рыскины могут одни и те же имена давать своим детям. (Записал Е. М. Титаренко в Каюкову Н.С. Ярсомовой. 1973).
Хантыйское имя ребенку дают родители на 5-8 день после рождения. У кого нет имени, к тому обращаются только по родне. Хантыйские имена не скрываются, вторых, тайных имен нет.
Имя – нӛм ребенку дают на 6-7 день. Хантыйские имена есть не у всех детей, в этом случае употребляют русское имя. К старым людям, не имеющим хантыйских имен, обращаются «по родне», т.е. употребляют термин родства. (Каюково. С.С. Мултанова. 1974).
Имя выбирают и дают новорожденному родители, посоветовавшись между собой.Имя дают через 6-8 дней после рождения. Обряда называния не существует. Имена дают и живых, и умерших людей, можно давать любые. О связи с покровителем, носившем то же имя, не знают. Если ребенок получил имя умершего, то это не означает, что умерший – его покровитель.
Мотивы выбора имени различны. Сам характер большинства имен таков, что трудно искать какие-то особые причины. Например: Ай пәӷ – Маленький сын; Ай от – Маленькая вещь. Иногда можно объяснить мотив выбора имени, например, нэвисӛӷ(в) – Белая коса, так называли девочку, родившуюся с белой головой. Некоторые имена взяты из слов родного языка, другие – не переводятся.
Нет набора имен, присущих тем или иным семьям, родам; родов здесь нет. Некоторые имена могут быть и мужскими, и женскими, другие – различаются. Имя, данное при рождении, остается на всю жизнь и другим именем или прозвищем не заменяется. Имен-оберегов, употребляемых вместо подлинного имени, нет.
Существует ласкательная форма имени…(Каюково, 1974.)
Прозвищ, кроме хантыйского и русского имени, не существует. Отчество употребляется лишь с русскими именами. Русские отчества употребляются, главным образом, в деловой обстановке по отношению к взрослым людям. Некоторые ханты, много общавшиеся с русскими, бывают польщены, если их называют по отчеству. Русские имена употребляются в разговорах хантыйском языке в нарицательной форме.Например, старика могут назвать Пашка, Пашкики.
Ханты предпочитают называть друг друга «по родне», старые люди сохраняют этот обычай до настоящего времени.Родственник обижаются, если к ним обращаются не термином родства, а русским именем. (Каюково, 1974).
Хантыйских имен у нас не было. Это у ненцев и пимских есть какие-то имена, а у нас только русские, но произносили их по-другому.
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.5. Конда. Тромъёган. Лямин. Казым. – Томск, 2010. – С. 137.
Имя – нэм. У многих хантов, но не у всех, есть свои имена, отличные от официальных имен русского происхождения, под которыми они записаны в документах. Свои имена употребляются в повседневном быту, по ним обращаются друг к другу. Маша Востокина – Айя (названа так потому, что была младшей дочерью в семье). Катя Востокина – Vавоки (не переводится). Ваня Востокин – Авtли (ненецкое имя). Слава Востокин – Векко (ненецкое имя). В этой семье нет национального имени у Тамары и Нади – дочерей Кати и Марка Востокиных, еще одна дочь – Галя имеет хантыйское имя Айя. Востокин Николай Данилович – Вонт`тор ики «Лесное озеро-старик». Это прозвище дано потому, что он живет у лесного озера. Востокин Василий Данилович – Сос ку «Горностай». Он быстро бегает, как горностай. (Юрты М.И. Востокина. 1973-2. Л. 12–13).
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 169.
Имена давались детям во время специального обряда, в котором особую роль играли пожилые женщины. После рождения ребенка, во время гадания – определения его души, ему давали имя того умершего предка или родственника, душа которого, как «выяснилось» во время обряда, вселилась в новорожденного…
…Этот обряд был обусловлен представлениями обских угров о возрождении души умершего в новорожденном той же генеалогической группы или семьи. Новорожденный считался тождеством данного умершего («ляксыс» у куноватских ханты), он получал от него душу, его черты и свойства, имя (наследственное) и тамгу. Душа и имя были тесно связаны друг с другом. Название имени человека было идентично вызыванию его души. Возможно, именно этими представлениями объясняется обычай обских угров скрывать наследственное имя повседневным. Об этом же свидетельствует обычай обских угров не называть умершего его именем, а лишь иносказательно.
Соколова З.П.
Ханты и манси. Взгляд из XXI века. – М., 2009. – 405-406.
Душ исхор у человека пять. Одну не видно совсем, другую видно на четверть, третью — на половину, четвертую — на три четверти, и пятую видно хорошо, это — тень. (Как это «видно» души, Елесин не знал и не понимал). После смерти человека пятая исхор идет к Хаманёл, четвертая — в могилу, третья нонгхал — к первому небу, где живет Нуми Тором, вторая ма тармыл ули, первая ляхтхати [возрождается]. Мужчина ляхтхати [возрождается] в пяти местах, женщина — в четырех. Исхор [Душа] ляхтхати [возрождается] в своем роде. Когда душа вселилась, тогда няврам тели — зарождается ребенок. После рождения ребенок плачет. Гадают, поднимают, называя имя человека. Когда произносится имя вселившейся души, ребенок как бы прилипает. Когда умирает шаман, его душа ляхтхати [возрождается] — также в пяти местах, но лишь один ребенок становится шаманом, причем если умерший шаман был мутран няйт, то и новый шаман будет мутран няйт.
Шаманы бывают простые, хорошие и мутран няйт. Последние портят людей и убивают их.
Чернецов В.Н.
Источники по этнографии Западной Сибири. – Томск, 1987. С. 157—158.
Предполагается, что каждый член рода должен возродиться 4 —5 раз (соответственно числу женских и мужских душ) в новых поколениях… Р. А. Еприна (Хартаганова), рассказывая мне об обряде ляксыс, говорила: «У меня теперь пять мужей, потому что мой старик уже пять раз ляксыс». В повседневной жизни к унаследовавшему душу ребенку обращались как к предку, называя его «нереальным» термином родства…, при этом соблюдались все обряды (избегания и пр.), соответствующие былому статусу покойного. «В быту часто можно услышать разговор о том, что тот или иной человек растит своего отца, мать…»… «Вместе с ляксыс ребенок приобретает вторую семью, второй круг близких родственников» и социальный статус, в котором некогда находился умерший [Талигина 1995: 140; 1998: 47]. Признается, что ребенок не только похож на своего предшественника внешне, но и во многом повторяет его судьбу. У ляпинских манси дети, оказавшиеся «продолжателями жизни» одного и того же человека, воспринимались как «слившиеся в одно целое», они могли не только «походить на умершего внешне и по поступкам своим, а иногда и болеть всеми его болезнями». В то же время считалось, что жизнь-душа «не перейдет к младенцу, не продлится», если положить покойного в могилу вниз лицом [Ромбандеева 1991: 82, 88—89]. С обрядом ляксыс ханты связывают наречение новорожденного именем, так как «вместе с душой предка ребенок получает и его имя» [Чернецов 1947:171,1959:140—141; Соколова 19756: 48]. Обские ханты (ю. Посл-горт) переводят ляксепталя как «именоваться». В каждом рат существовал определенный набор предковых (наследственных) имен, передававшихся из поколения в поколение. Членами рат считаются яха ляксыс «вместе воскресающие». Так, «воскресают» члены фамилий, входящих в один рат: Озелов и Возелов, Сибарев и Сязи. По-видимому, об этих именах Ф. Белявский писал: «Каждый род или поколение имеет свои собственные имена, даваемые по назначению родных или в память покойных: присвоение же имени из чужого рода без согласия считается величайшею обидою, и дело оканчивается не иначе, как дракой» [1833: 123].
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С.224.
В пределах одного очага – pam — вертикального (межпоколенного) родственного круга — осуществлялся и обряд ляксыс (ляксам), означавший передачу душ умерших предков новому поколению. Этимологию термина ляксыс выявить достаточно сложно. Нижнеобские ханты переводят ляксам как «воскресать» или «присваивать». Н. М. Талигина дает буквальный перевод — ляксам — «плюнутый, плюнувший» (Хойтен нох ляксас? — «Кто вверх вернулся?», Хойтен ехи ехтас? — «Кто домой вернулся?», Хойтен нох ялпилас? — «Кто вверх ожил (обновился, вернулся из того мира)?». По данным В. Н. Чернецова, глагол l’axtxati представляет собой возвратный вид от глагола l’axti «схватить» и означает «вцепиться, схватиться за что-нибудь». Ритуал определения вселяющейся души умершего предка в новорожденного описан В. Н. Чернецовым у обских и сосьвинских манси (ляхтхати), Е. И. Ромбандеевой у сыгвинских манси (ляхтхатункве — «встретиться друг с другом», ляхтхаты — «стукнуться»), 3. П. Соколовой у куноватских хантов (хоя лыксыс).
Обряд ляксыс у северных хантов проводился сразу после возвращения матери и младенца из дома роженицы. Альтем анки («носящая мать») ставила люльку с ребенком к очагу, а затем, положив под колыбель топор или нож, приподнимала ее, мысленно называя имена умерших родственников. В том случае, если люлька «прилипала» («цеплялась», «хваталась»), считалось, что душа этого предка «просится вселиться» в тело новорожденного. На Сыне определяли ляксам, гадая на иттарма. В том случае, если «воскресающая душа» определялась неверно, ребенок плакал, и следовало провести повторный обряд «хватания» души. «Если ребенок сильно плачет — это умершие между собой спорят», — говорят северные ханты. Иногда покойники так «сильно воюют» за обладание телом младенца, что на лице новорожденного появляются царапины.
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. -Екатеринбург, 2004. – С. 222-223.
Считается, что некоторое время спустя после рождения ребенка в него переходит душа умершего «ляхтхатункве» [что означает встретиться друг с другом (душа умершего с душой ребенка)]. Умерший, якобы, так хотел жить, что его душа переходит к ребенку. В одного новорожденного могут перейти души одного или нескольких умерших. Один умерший мужчина может пять раз передать душу в разное время родившимся детям, женщина – четыре раза, так как у женщин четыре души, а у мужчин – пять. О переходе души умершего к ребенку свидетельствует то, что ребенок ночью начинает плакать. Предполагают, что его что-то (кто-то) беспокоит. Днем, когда уснет ребенок, его осторожно берут с люлькой вместе, ставят поближе к боку, и кто-либо из женщин начинает его осторожно приподнимать, думая при этом о ком-либо из умерших родственников. Если ребенок становится очень тяжелым, значит угадали, кто его беспокоил, и ребенок перестает плакать.
Ромбандеева Е.И.
История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов). – Сургут, 1993. – С. 99.
По представлениям хантов, душа умершего человека могла вселиться в новорожденного ребенка: женщина воскресала в маленькой девочке (девочках), мужчина реинкарнировался в мальчике (мальчиках). Переселение души происходило только среди близких родственников. процесс реинкарнации назывался нох ляксас «вверх вернуться». Возродившийся мужчина назывался нох ляксам ики, возродившаяся женщина – нох ляксам ими. Ребенок, в которого вселилась душа умершего, называется ляксам с добавлением термина родства.
В семье появился новый человек – мальчик или девочка. В первую очередь родители гадали, чья душа вернулась в этой маленькой девочке или маленьком мальчике. Приглашали женщину, которая при помощи иттерма или другим способом могла определить, кто вернулся. Малыш по ночам после того, как определили ляксам, спал спокойно. Значит, всё правильно. Если же ребенок надрывался в плаче по ночам, спать не давал ни матери, ни отцу, то это признак того, что неправильно определили его ляксам…Называли ребенка обычным женским именем. Но она имела свою вторую родню в той деревне, откуда ее лясам-нэ….
…Вместе с ляксам ребенок как бы приобретал вторую семью, второй круг близких людей.
Талигина Н.М.
Обряды жизненного цикла у сынских хантов. – Томск, 2004. – С. 99-100.
…старики предсказывали: наступит время, когда много людей будет умирать неестественной смертью. По воззрениям казымских хантов, душа умершего человека переселяется в новорожденного. Но души людей, умерших неестественной смертью, не вселяются в новых людей, то есть некоторые дети не получают душу и так живут.
Лукина Н.В. Т.5.
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С. 220-221.
Или Обычай обязательного гостеприимства и дарения
Гостеприимство является правовым институтом, посредством которого осуществлялись связи племен и народов.
Бабанов И.
//Закон и обычай гостеприимства (Игорь Бабанов) / Проза.ру (proza.ru)
…их гостеприимство и радушие превосходит всякое ожидание. Они выбегали на берег, прежде чем пристанешь, притаскивали к нему судно, настилали деревья в топких местах или переносили нас через таковые на руках. Из опасения не угодить нам ничего не предлагали, но при отъезде обременяли всевозможными остяцкими лакомствами: свежей и сушеной рыбой, ягодами, пирогами из ягод и т.п.
«Кто к дверям подошел, должен в дом войти»
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 64.
ПРИМЕТЫ
Весело трещит огонь, как бы разговаривая. Человека весь день клонит ко сну. Если кто-то приезжает, то тогда говорят: «Нан лавартэнан щи улсум» «Под тяжестью твоей дороги спал».
Если кошка в доме ни с того ни с сего начинает носится, царапать вещи, говорят, что кто-то в доме будет.
Если кошка умывается, то ей говорят «Палэн ил вуян» «Ухо возьми вниз»; если кошка сделает это, значит, будут гости, будет вкусное и жирное угощение: «Мул вуян от щи лэл» «Что-то жирное будет есть».
Великодушие и щедрость всегда высоко ценились в хантыйском обществе, а свое наивысшее воплощение эти качества находят в обычае гостеприимства. Основу его составлял характер жизни хантов, их полукочевой образ жизни и расселение небольшими группами на больших расстояниях. Для хантов этот обычай был законом самосохранения, законом тайги и тундры.
В хантыйском языке в словах мой, «гость» мойн ёх, «гости» заключен корень слова «подарок» – мойлум от. Эти слова идентичны, что предполагало в первом случае: гость и есть подарок, а во втором случае мойлаты яхты – в буквальном смысле «ехать за подарками».
… В правилах гостевания на главенствующую роль выдвигался мужчина, и это было связано с тем, что приезд гостей означал одновременно приобщение к духам этой земли и дома тый сэвемист, а процедуру приобщения выполнял в основном мужчина.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Томск – Екатеринбург, 2008. – С. 77.
Прием гостя – важное событие в любой семье. Гости могли быть «жданными» и «нежданными». Если ждали в дом родственников, то гостей встречать выходил чаще всего хозяин, хозяйка готовилась к встрече в доме. В основе такого поведения лежали правила «избегания» между мужчиной и женщиной. Хозяин помогал распрягать оленей или лошадей, летом помогал выгружаться из лодки. При встрече обязательно целовались, если хозяин был старше, целовал вначале мужчин, потом женщин и детей. Из гостей в дом вначале входили мужчины, потом женщины и дети, женщины за это время могли справить естественные потребности после долгой дороги. В доме гостей встречала хозяйка, целуясь сначала с мужчинами, затем с женщинами и детьми. Женщины отдавали в руки хозяйки привезенное с собой угощение. Зимой гостям помогали снять и сложить верхнюю одежду. Мужскую одежду клали на мужской половине дома, женскую и детскую – на женской половине. Сырую одежу выворачивали для просушки.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Томск – Екатеринбург, 2008. – С. 78.
С гостями – ночь короче, светлей и зима теплей.
Конькова А.М. Пословицы, поговорки, загадки восточных и северных манси //Народы Северо-Западной Сибири /под. Ред. Н.В. Лукиной. – Томск, 1995. – Вып. 2. – С. 66.
Хозяйка вместе в дочерьми накрывала на стол. Женщины-гостьи участия в этом не принимали… Во-первых, гости должны отдохнуть с дороги, во-вторых, женщине в определенные периоды нельзя было прикасаться к определенным видам продуктов, немаловажную роль в этом играет и обычай «избегания» с духами и с мужчинами.…женщины сидели в стороне и ждали.
Во время застолья гостей угощали только едой хозяев. Едой, привезенной гостями, угощались позже. эту еду обязательно ставили порилиты – для приобщения духам в переднем углу, у дверей и у очага.
…за стол садились в определенном порядке: на мужскую половину садились мужчины, при этом старший и уважаемый гость располагался ближе к священному углу; затем по старшинству садились остальные мужчины, взрослые парни.Женщины садились на женской половине со стороны входа. Дети располагались между ними или им ставили отдельный столик. Если среди гостей и хозяев соблюдался обряд «избегания», то гостья садилась так, чтобы не оказаться напротив хозяина или того, кого «избегает».
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. – С. 78-79.
Когда к хантам приезжают гости (чаще всего это проезжающие мимо люди, которым нужно переночевать), для них накрывают стол. Столик стоит на нарах. На него обязательно кладут хлеб, немного колотого сахара, ставят чайные чашки и строгают мороженую рыбу (зимой). Когда едят сырую рыбу, срезают пласты ножом у губ, движением ножа снизу вверх; нож в левой руке, конец рыбы в правой. Подают также вареную или жареную на вертеле рыбу. Хозяйка готовит столик очень быстро, наливает чай в чашки по количеству гостей, сама сидит около столика, рядом с ней чайник.
Старший должен первым пить, иначе, когда дерево будешь рубить, на него дерево упадет.
Перевалова Е. В., Карачаров К. Г.
Река Аган и ее обитатели. Екатеринбург; Нижневартовск, 2006. – С.252.
Когда чай налит, гости выжидают 2–3 минуты, затем без приглашения пододвигаются к столику, вначале мужчины, затем женщины. Те, кто находился в помещении раньше, пьют чай после гостей. Если хозяева приехали вместе с гостями, то чай пьют вместе. Примерно через час после приезда гостей им снова накрывают столик, а остальные чай не пьют. По обычаю, хозяйка должна ставить на стол хлеб при первом угощении гостей, впоследствии же они должны есть свой хлеб и другую пищу. Но многие не поддерживаются этого обычая, и хозяйка вынуждена кормить их своей пищей в течение всего их пребывания. Для хантов, живущих на дороге и вынужденных принимать гостей чуть ли не каждый день, это оказывается довольно хлопотливым, да и накладным обстоятельством. (Аган, Пим)
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 144.
Вэле огеты – нары в избе, чуч – обшивка нар. Якан – циновка. Их изготовляют с помощью станка (см. Вах) и путем сшивания полос. Кат мул(р) – место на нарах напротив входа, почетное место. Гостей можно положить спать на этом месте или на нарах у большой стены, можно уступить свое место.
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 31.
По хантыйскому обычаю гости не уезжают, пока хозяйка не уберет столик с пищей. (пос. Русскинская, 1975)
Лукина Н.В.
От Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.5. Конда. Тромъёган. Лямин. Казым. – Томск, 2010. – С. 74.
… во время трапезы голову налима и щуки клали хозяину дома или гостям. Этот человек должен был рассказать пять сказок или поведать легенду о голове щуки, показав все косточки. При этом одна из косточек, называемая мосъху луп — «весло сказочника», подбрасывалась кверху со словами: «Сказочник держи весло» [1996: 68]. У хантов существовала традиция клятвы на щучьем носу (подобно клятве на лапе медведя). Орнамент «щучьи зубы» служил оберегом одежды и жилища. Вид рогатой щуки, по словам хантов, имеет водяное чудовище-еэс.
Перевалова Е.В.
Северные ханты: этническая история. – Екатеринбург, 2004. – С.263.
- Если гость угощал хозяина своей едой, то он не должен был есть её сам, считалось, что, возвратясь домой, он может получить укус своей собаки – лув ампалн пурла.
- Посуда, в которой приносилось угощение, никогда не возвращалась пустой, ее наполняли продуктами, сладостями и т.д. У ненцев по этому поводу говорили: «Пустая посуда вернулась в слезах».
- Если во время еды заходил гость, его приглашали к столу, он, в свою очередь, не имел право отказаться от еды. Если же гость отказался, то после его ухода ему желали: «Щаха лыйм вай ийлмн вусэн элты метшалайн!»- «Пусть на том свете рот тебе заткнут гнилой подстилкой от кисов».
- …если даже гость не хотел есть, он должен был выпить чашечку чая. Зашедший в чужой дом человек должен приобщиться к домашнему духу, по отношению к людям, хозяевам дома он должен продемонстрировать свои добрые мысли, отсутствие враждебности. Во время совместного чаепития предполагалось рождение добрых мыслей.
- Правилами поведения было предписано не расспрашивать гостя о цели приезда, о том, когда он уедет. После угощения гость сам должен был рассказать о себе, о своих делах, о цели приезда.
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. – С. 78-79.
При встрече некоторые ханты, в том числе и мужчины, целуют друг друга, другие жмут руку. Жена и муж окликают друг друга громким «Эй!» Обращаясь к русскому мужчине, говорят: пырэс ики (старик).
Лапина М.А.
Этика и этикет ханты. – Екатеринбург, 2008. – С. 78-79.
Пожелание счастья у хантов: аййанка тажанка!
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.4. Аган, Пим. – Томск, 2009-2010. – С. 72.
…как обращались к незнакомым людям, Е.П. ответила, что просто спрашивали, откуда они, кто их родители. Вообще к незнакомым людям старались не обращаться, не окликали их. Если было много чужих людей, просто ходили, смотрели, но не стремились заговорить с ними. Вуся – здравствуй. (Пос. Сытомино, Е.П. Вандымова. 1977–1. Л. 16–17)
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии. В 6-ти т. Т.5. Конда. Тромъёган. Лямин. Казым. – Томск, 2010. – С. 137.
На вопрос … о сроках поминок она сказала, что точных сроков нет, а приходят, когда умерший «позовет». «Зовет» он, приснившись во сне, или когда кто-то из родственников испытывает тягу сходить к умершему. Во время поминок вынимают деревянный брусок-затычку из окошечка в боковой стенке домика. Тогда можно поговорить с умершим, через это отверстие он слышит и даже воспринимает мысли. На каждой могиле или рядом стоят перевернутые чайники, ведра, котлы, чашки, блюда. Дно у них не пробито… каждому умершему кладут на могилу чайник, так что в доме не остается ни одного. В магазине нет в продаже чайников. Возле некоторых могил лежат перевернутые лодки и нарты. В днище лодок вырезаны четырехугольные отверстия … это для того, чтобы умерший знал, что он живет в другом мире и ездил бы на лодке там, а не по р. Казым. Чтобы миры не перепутались. При похоронах положено забить оленя, «чтобы заткнуть дыру». (д. Юильск).
Лукина Н.В.
Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии.
В 6-ти т. Т.5. Конда. Тромъёган. Лямин. Казым. – Томск, 2010. – С. 154.
